Всем известно, что уток стреляют из дробовых ружей. — Многие, наверное, слышали, что на них охотились даже с луком и арбалетом. Но едва ли кто знает, что на водоплавающую дичь можно охотиться из-под воды с подводным ружьем. Правда, "охотой" это назвать трудно, скорее, очень редкие эпизоды из практики подводной охоты на рыб. И все же...
Лично мне это удавалось дважды. Первый раз из длинного ружья с резиновым боем я подстрелил нырковую утку. Случилось это очень давно в Крыму, в одной из мелководных, закованных в гранит, бухточек горы Аю-Даг. Детали той охоты уже стерлись в памяти, но я очень хорошо запомнил, с каким гордым видом шествовал тогда по переполненному пляжу с подводным ружьем, ластами, маской и... подстреленной уткой. Сколько было вопросов, возгласов удивления — не передать!
Вторую утку, а это уже был великолепный экземпляр крякового селезня, мне удалось добыть лет шесть назад на реке Клязьме, недалеко от плотины Пироговского водохранилища.
Я пытался поднырнуть под стайку из двух селезней и утки, но мне это никак не удавалось. Вода была прозрачная и глубина не меньше двух метров, так что тихонечко погрузиться, преодолеть под водой 15—20 метров, оказаться под утками и сделать прицельный выстрел, особого труда не составило бы. Все портила густая подводная трава. Заросли рдеста, поднимающиеся со дна к самой поверхности, не давали возможности выполнить задуманный маневр, не напугав уток: они всякий раз отплывали.
Сделав три или четыре безуспешных попытки, я потерял интерес к такой охоте и переключился на рыбу. Через какое-то время поднял голову из воды, чтобы определить свое местоположение и увидел совсем недалеко своих уток. Теперь они сидели на берегу и у самой кромки воды занимались своим "туалетом".
Я подумал, что смогу подплыть к ним незамеченным и нырнул. Действительно, травы здесь не было, но подойти к уткам вплотную мне все же не удалось. Не позволило мелководье. Гидрокостюм на груди и животе уже терся о дно, а голова и плечи вылезали на поверхность.
Мое неожиданное появление перед кряквами заставило их тут же с шумом подняться на крыло. При этом один селезень и утка пошли вдоль берега, а второй ринулся почти на меня. Я, конечно, выстрелил в пролетающую мимо утку, хотя знал, что выстрел из пневматического подводного ружья на воздухе почти наверняка выводит его из строя. Стрела прошла перед самым крылом и чуть выше шеи.
Фактически я промазал, но линь, соединяющий стрелу с ружьем, лег утке на крылья и остановил полет. Она упала в воду, начала биться и еще сильнее захлестнулась веревкой. Через мгновение пленница уже была в моих руках.
Из своих ИЖ-12 и "Зауэра" мною добыто немало уток. Но эта даже подранком не была и у меня не поднялась рука на сизого красавца: селезня я выпустил. И хорошо сделал. Настроение целый день потом было превосходным и охота на рыбу — удачной.
Довольно многим подводным охотникам хотя бы однажды доводилось в качестве добычи иметь различных водоплавающих уток. Вот какой интересный случай произошел с моим товарищем вблизи Феодосии.
Осенью на черноморском побережье Крыма подводники применяют оригинальный метод охоты. В это время косяки кефали всех видов движутся вдоль берега только в одном направлении — от Азова к Босфору. Зная это, в воде находится только один охотник-разведчик, а его товарищи во всем снаряжении сидят цепочкой вдоль берега и ждут сигнала о начале хода рыбы. Таким образом, охотники попусту не мерзнут и не устают.
Именно так и было в тот раз. Мой товарищ, Евгений, находился в воде, а на берегу, на большом валуне, сидел в полной боевой готовности Александр — его напарник по охоте. Сидел и наблюдал за происходящим в воде.
А в воде в это время кефаль стаями не шла. Евгений взял двух одиночных пеленгасов (вид кефали), постоянно ныряя и подолгу оставаясь на пятиметровой глубине. Видимость для моря была плохая — около 3,5 метра. И вот, в один из нырков, на самом пределе видимости Евгений увидел какую-то рыбину, стремительно лавирующую среди камней. Раздумывать было некогда и он тут же выстрелил. По натянувшейся леске понял, что выстрел удачный. Пошел на всплытие, а про себя с удивлением отметил, что раненая рыба ринулась не в сторону и не в глубину, а к поверхности: именно туда уходила леска от ружья. Оказавшись наверху, он еще больше удивился — рыбы нигде не было видно и она вместе с гарпуном, похоже, вовсе покинула родную стихию!
Только подняв голову над водой, он все понял. Над подводным охотником кругами носилась... утка! Гарпун прошел ее навылет, и теперь добыча была на 5-метровой леске, как на привязи. Охотник был так ошеломлен столь неожиданным результатом довольно рядовой ситуации, что выронил изо рта загубник...
— А я вообще чуть не свалился с камня! — Вторил ему Александр. — Представьте мое состояние, когда я вижу с того места, где должна появиться голова Евгения, буквально взорвав поверхность, с шумом что-то взлетает?! И давай носиться кругами: лески-то не видно! Это уж потом, когда и Женя появился из воды, я понял, что произошло.
Добычей Евгения в тот раз стал гоголь — утка, малопригодная в пищу из-за сильного специфического запаха, присущего обычно всем нырковым. По вполне понятным причинам именно нырковые утки чаще попадают под прицел подводников. Встречаем же мы уток на подводной охоте очень часто. То пара крякашей вырвется из-под нависшего над водой куста. То лысуха юркнет в заросли камыша, уводя за собой все семейство. Нередко целая стайка уток, напугав вас, неожиданно и шумно поднимается из-за крутого изгиба реки. Всегда их завораживающий полет провожаешь теплым взглядом, пока не скроются они за стеной пойменного леса у следующего поворота. А зимой, на незамерзающих участках рек иногда собираются огромные, едва ли не тысячные стаи водоплавающей дичи. Когда они десятками и сотнями поднимаются с воды и начинают кружить — сердце от такого обилия жизни и от такой красоты наполняется радостью. Ибо следует признать, что утка для подводного охотника скорее объект для любования, нежели добыча.