Многим подводным охотникам удавалось одним выстрелом убивать две, три или даже четыре рыбины. Чаще всего это случается при стрельбе по стайной рыбе, такой, как кефаль или лещ. Интересно было бы на какой-нибудь умной аппаратуре записать и потом воспроизвести чувства и ощущения охотника, когда у него на гарпун-лине, как на привязи, мечется одна кефаль и еще две рвутся со стрелы. От одной-то, подстреленной и отчаянно бьющейся рыбины, волна восторга внутри вас захлестывается волной страха (как бы не сорвалась!), а тут сразу три! Что делать, за какую хвататься?! А столько зато потом радости, рассказов и пересказов!
Случалось мне, и не однажды, подстреливать одним выстрелом двух угрей. Тут уже все иначе. Представьте, что вы видите на дне норку, из которой чуточку высовывается голова угря. Стреляете, естественно, не в голову, а за нею, в ил, туда, где, по вашему разумению, продолжается нора и находится тело ее владельца. После выстрела подхватываете рукой угря в том месте, куда воткнулся многозубец, прижимаете его и выдергиваете все из ила, то есть исполняете классические действия при охоте на речного угря. А вот дальше, когда, к вашей радости и ужасу, на многозубе оказывается не один достойный боец, а сразу два, ситуация резко меняется. Тут только поспевай раскручивать то одного, то другого угря (дабы они сами себя, получив опору, не порвали и не ушли), отталкивать в сторону плавающее ружье, чтобы хвостами не прихватили и не запутали гарпун-линь, в промежутке между всем этим надо успеть отстегнуть иглу кукана, проколоть одного, потом другого, при этом следить, чтобы не закрутили веревку кукана... Даже опытному охотнику, многие годы добывающему угрей, все это сделать совсем не просто.
Теперь представьте, каково было нашему товарищу Л. Логвинову, которому однажды "повезло" одним выстрелом загарпунить трех угрей!
Как одним выстрелом взять двух и более рыб — понятно. А одним выстрелом одну рыбу дважды? Абсурд? Нет, бывало и такое. Все довольно просто: в момент выстрела рыбина изгибается, стрела пробивает ее первый раз в районе хвоста (если стреляли сзади), потом выходит из тела и второй раз пробивает ее у головы. Получается именно так: одну рыбу подстрелил одним выстрелом два раза.
Вам доводилось стрелять одну рыбу, а снимать со стрелы другую? А мне доводилось. И не раз.
Например, налетела на меня стая небольших лещей. Я довольно долго пытался в этой мечущейся серебристой массе выделить жертву покрупнее, но выстрелил все-таки не прицельно —- просто в скопление рыб — и пробил... судака. Вот уж на кого я совсем не рассчитывал.
Или так. В зарослях травы стоит щука. Я ее вижу, находясь сам на дне, и стреляю хищнице в пятнистый бок. Есть! Впереди все вертится, бьется, но, когда я хватаю рыбину руками, то это оказывается ...язь! Может, кто-то скажет, что я не умею отличить язя от щуки? Ничего подобного! Просто стрела пробила и щуку и язя, который находился за ней и которого я не видел. Щука, получив дополнительную опору, сорвалась со стрелы, а язь остался.
Но самый редкий случай из этой серии произошел со мной зимой на реке Истра. Щучка, которую я заметил среди голых веток подводного куста, была явно меньше килограмма весом. И поэтому, когда стрела пролетела рядом с ее боком и зарылась в ил, я не очень-то огорчился. Щука, конечно, одним броском исчезла с глаз долой. Вытягивая за линь из фунта стрелу, я еще подумал, что трезубец воткнулся в корень или деревяшку, так как не сразу удалось ее выдернуть. А выдернув, не сразу понял, что на трезубце не деревяшка, а крупный гибридный карась! Трезубец весь вошел в его черную спину, которая была как бы измазана жирным илом. Карась совсем не бился и потому, действительно, смахивал на гнилую деревяшку. Зимующий в илу карась, находился в дремотном состоянии и никак не рассчитывал на такой неожиданный и печальный финал своей и без того тревожной жизни. Я немного умнее карася, но, как и он, не мог предвидеть такого поворота событий. Только подумал: "Отличный промах!".
Не помню другого случая, чтобы я радовался, если стрела летит мимо цели.
Очень чистая и красивая речка Торопа протекает по Тверской и Смоленской областям и правым притоком впадает в Западную Двину. Сосновые боры на высоких песчаных берегах, дубовые рощи или заросшие камышом и тростником озера, через которые несет свои воды Торопа, сделали ее популярной среди водных туристов. Кроме внешних красот, нас привлекла исключительно прозрачная вода этой реки.
В большой надувной лодке был обычный экипаж: Валерий, я и наши дети, то есть два опытных охотника и два юных. В целом, охота оказалась не совсем удачной, но мы всегда остаемся довольны путешествием. Один эпизод был очень интересным и остался в памяти. А было так.
Часа полтора мы с Валерием плавали, уже потеряв надежду найти что-нибудь достойное. Он придерживался больше левого берега, я — правого. Подводной растительности в реке много, но местами она не слишком густая и сквозь нее можно плыть, не распугивая обитателей реки.
В очередной нырок я опустился на глубину двух метров и потихоньку продвигался около дна через довольно редкие, но поднимающиеся до самой поверхности заросли рдеста. Внимание мое было сконцентрировано на придонной области, поэтому крупная щука, которую я вдруг увидел в метре от дна, была полной неожиданностью. Пятнистая красавица стояла в полводы, не проявляя никаких признаков волнения, не шевеля ни единым плавничком. Так как ружье мое было ориентировано вдоль дна, то я очень медленно начал его поднимать, пока не направил стрелу прямо в щучье брюхо. Рыбина была большая, но находилась от меня в полутора метрах, и я потратил еще несколько мгновений, чтобы получше прицелиться и не промазать. В момент, когда нажимал на спусковой крючок, щука стояла еще без движения.
Картина, которую увидел в следующее мгновение, запомнилась мне навсегда: в том месте, где только что стояла рыбина, скрестились две сверкающие стрелы. Моя стрела летела снизу вверх, а другая — сбоку и сверху вниз.
Оказалось, что Валерий увидел и стрелял эту же щуку с поверхности. О том, что я рядом, он не подозревал так же, как и я о нем. Спусковой крючок он нажал при этом в тот же самый миг. что и я, но крупная щука, должно быть, заколдована, иначе бы ей не избежать двух стрел, летящих точно в нее с двух сторон. Две стальные, сверкающие молнии скрестились в пустом уже месте, и это навсегда осталось в моей памяти. Вот такой выстрел!
Тот выстрел вполне можно назвать браконьерским, ибо, по Правилам рыболовства, использовать подводное ружье для стрельбы рыбы из воздушной среды запрещено.
Как только закончился весенний запрет на рыбалку, в первые же выходные Саша, Юра и я поехали на реку Нерль. Рек с таким названием несколько, две из них протекают недалеко друг от друга во Владимирской области. Так как нам рекомендовали Нерль Клязьминскую, то мы туда и поехали.
Проплутав не очень продолжительное время. Сашин "Запорожец" привез нас на красивый берег уютной, но, увы, мутной реки. После весеннего паводка, затянувшегося в том году, вода прочиститься не успела. Радостное настроение, которое вполне естественно для первого в сезоне двухдневного выезда на подводную охоту, эта мутная вода значительно подпортила.
Наутро, скорее для очистки совести, нежели в надежде на успешную охоту, надели гидрокостюмы и полезли все-таки в воду. Как ни странно, видимость в реке позволяла охотиться, но (опять "но"!) не было рыбы. Втроем подстрелили несколько плотвиц, а Саша взял одного килограммового язя. Было ясно, что этот слабенький набор рыбы и даст весь навар для первой ухи на костре. Ничего из такой реки нам уже не выжать.
Юрий взялся чистить рыбу и отправился к берегу, а мы тем временем готовили костер и все остальное. Не прошло и четверти часа, как от воды послышалась какая-то брань, чертыхание и появился Юра. Он был с головы до пят мокрый! В сердцах, даже не отжав, бросил свою шерстяную шапочку на траву, а также нож и вычищенных плотвиц.
— Что случилось? Чего ты такой злой? Подумаешь — свалился в воду! — в один голос заговорили мы с Александром, не зная, смеяться или успокаивать своего друга.
От обиды и расстройства Юрий не мог сразу все объяснить. Постепенно все выяснилось: когда он уже почистил язя и обмывал его в реке, тот выскользнул и стал погружаться на глубину. Юрий, не задумываясь, в чем был, бросился за ним. А был он в сапогах с ботфортами, двух брюках, свитере и куртке. Увы, и у тигра не все прыжки бывают удачны. Так и у нашего охотника: рыбина опять выскользнула из рук, а потом вода замутилась, и найти ее стало невозможно.
Вполне справедливо наш раздосадованный товарищ решил, что язя унесло течением. Залезая на четвереньках по крутому, скользкому бережку, он клял все на свете так эмоционально, что слышно было и нам у костра.
Мы успокаивали Юру как могли, но он был мрачен и подавлен от сознания того, что лишил нас первой в этом сезоне ухи. Отжав и развесив мокрую одежду, переодевшись во все сухое, он отогревался у костра, а мы быстро заменили, в меню на предстоящий обед, пункт "уха рыбацкая" на "суп гороховый из пакета".
Через какое-то время смотрим — Юрий что-то молча конструирует. Вырезал длинную палку и старательно приматывает к одному ее концу алюминиевую вилку.
— С горя решил в браконьерство удариться? — высказали мы вслух предположение, подначивая друга.
Оказалось, после того, как снесло в речке муть от Юриного купания, он увидел на приличной глубине упущенного язя и теперь хочет наколоть его самодельной острогой. Я отправился вместе с ним к реке и, действительно, на глубине чуть больше метра увидел что-то белеющее. Очень может быть, что это наш злополучный язь. Однако наколоть его алюминиевой вилкой вряд ли удалось бы, тем более, что рыбина в любой момент могла по круто опускавшемуся дну соскользнуть еще глубже и стать совсем недосягаемой. Вот тут и пришла ко мне идея еще раз стрелять язя из подводного ружья.
Опустив переднюю часть ружья в воду, сразу по будто бы переломленному стволу обнаружил, сколь сильно поверхностное преломление света. Из теории знаю, что стрелять надо не в цель, а под нее. Но на сколько под нее? Попробуй-ка направить ружье явно не в цель, даже если уверен, что так надо! Долго сомневался и примерялся, а друзья глазели рядом и не вмешивались, возложив этим самым всю ответственность на меня. Наконец, выстрелил. Белое пятно не шелохнулось — неужели промах? Аккуратно выбираю линь, и все мы видим, как это пятно увеличивается в размерах, приобретает очертания рыбы. И вот на поверхности появляется хорошо загарпуненная трезубцем наша утраченная было уха.
Я тут же объявил себя охотником всех времен и народов, так как до меня никто из подводников не мог похвастать, что стрелял уже чищенную и потрошенную рыбу. После непродолжительного препирательства друзья объявили меня все же не первым, а вторым после известного барона, которому удавалось еще и не такое.
Другой подводный эпизод очень напоминает такие же, только происходящие в лесу или в поле, с обычными, не подводными охотниками. Об этом часто можно услышать от "бывалых", они нередко встречаются в охотничьей литературе. Помните: охотник стреляет зайца, тот убегает и никогда бы им уже не встретиться, как вдруг появляется лиса или филин и хватают беднягу косого. Или на только что раненую охотником утку откуда ни возьмись сваливается ястреб. Может, кто в реке или море и наблюдал эпизод, подобный моему, но я об этом никогда не слышал и ничего не читал.
Я охотился на реке Тишанка, которая недалеко от Волгограда впадает в Дон. Видимость под водой великолепная — не менее 5 метров. Яркое солнце делало подводный пейзаж красочным, искрящимся драгоценными камнями. Речушка эта очень мелкая и, видимо, поэтому крупной рыбы не попадалось. А ружье мое, к сожалению, было закачано воздухом чересчур сильно, и если рыба стрелялась не на предельной дистанции, то наконечник-трезубец разрубал рыбу и, не задерживаясь, проходил ее насквозь.
В очередном повстречавшемся щуренке было полкило — не больше. Выстрел мой оказался не очень удачным, и трезубец, разрубив ему низ живота, улетел со стрелой дальше. Раненая рыба бросилась прочь, несмотря на вывалившиеся из брюха внутренности. И в этот момент появляется третье действующее лицо — другая щука. Кроме того что она была значительно больше первой, у нее еще была необычная раскраска: не пятнистая, как всегда, а напоминающая светло-зеленый камуфляжный "афганский" костюм. По всей видимости, она лежала на дне под той, первой, и вряд ли обращала на нее внимание. Но теперь, когда увидела раненую, агонизирующую родственницу, в ней тут же заговорил охотничий инстинкт и "афганка" бросилась за жертвой. Схватила она ее ближе к хвосту: почти поперек. И застыла, не обращая внимания на отчаянно мотающуюся у нее в зубах добычу.
Мне и раньше доводилось видеть под водой сцены щучьей охоты, и я по опыту знаю, что в первое время после хватки охотница замирает, а уж потом, прежде чем начать добычу заглатывать, необъяснимыми движениями челюстей начинает поворачивать ее головой к себе. Происходит все это в том самом месте, где хищница настигает свою жертву. Именно это и дало мне надежду на второй, более удачный, чем первый, выстрел.
Я быстро, но без резких движений потянул к себе за линь стрелу и зарядил ружье. Медленно и тихо, не сводя глаз с цели, начал приближаться и с полутора метров выстрелил. Двухкилограммовая щука бешено завертелась вместе со стрелой. Из пасти у нее сразу же вывалилась ее недавняя жертва и опустилась на дно. Попадание на этот раз, действительно, было отличным, поэтому успокоить щуку, снять с трезубца и пересадить на кукан труда не составило.
Уже считая, что все сделано, я собрался плыть дальше, как вдруг вспомнил о своем первом подранке. Как только муть, поднятая мною и щукой разошлась, я сразу же нашел его под собой в траве. Мысленно поблагодарил добровольную помощницу и присоединил к ней ее младшего собрата. Если не вдаваться в глубокую философию и не слишком верить в предначертания судьбы всякому живому существу, то ничего особенного не произошло: два выстрела — две рыбины!
(с) Дом Рыбака - 2001