Вообще-то, мы не любим ездить в одно и то же место дважды, но в данном случае сделали исключение. В прошлом году охота на этой речке была настолько удачной, подводные пейзажи настолько красивы, а дешевых овощей и фруктов так много, что всем участникам экспедиции захотелось непременно побывать в этом охотничьем раю еще хотя бы раз.
И вот мы у заветной цели. Жарко, как и положено для донского края в конце августа. Из-за малого весеннего паводка и знойного лета уровень воды в реке на 70 сантиметров ниже прошлогоднего. Надо полагать, что это не лучшим образом сказалось на обилии и разнообразии рыбы в реке.
И все-таки мы здесь, куда стремились и к чему готовились целый год. Непродолжительная, но лучшая часть наших отпусков началась. Большие листья кувшинки и кубышки создают у дна хорошее укрытие полуметровой толщины для всех обитателей реки, кто хотел бы спрятаться. От этого пышного ковра вверх тянутся тонкие нити-черенки, которые почти незаметны в толще воды и совсем не мешают обзору. На поверхности "нити" заканчиваются плоскими, темно-зелеными листьями, которые улеглись на воду и, прикрывая весь подводный пейзаж от яркого света, создают в речном царстве сказочный полумрак. Лучи солнца яркими стрелами все же прорываются в промежутках между листьями кувшинок и высвечивают истинный цвет придонного слоя растительности — светло-салатный. Яркие зайчики на концах солнечных лучей не замерли, а колышутся, скачут и играют, так как уселись поверх трепещущих на течении листьев.
В этой чудесной обстановке мы и охотились. Однако мое подводное ружье отказывалось нормально работать. Спуск стал чересчур затяжной и при полном нажатии на спусковой крючок не всякий раз происходил выстрел. К тому же я сменил трезубец на однозуб. По этим причинам несколько раз промазал: промахнулся в хорошую щуку, дважды — в здоровенного карася, в язя. Но потом попал в килограммовую щучку. Очень красиво взял щуку на 6,3 кг...
Я увидел муть перед собой и шел вверх против течения вдоль этого шлейфа у самого дна. Наконец, догнал того, кто эту муть создавал и по огромному пятнистому хвосту сразу понял, что — это щука. Она была сыта и потому недостаточно осторожна. Остановилась. Тут я ее и ударил. Стрела вошла сбоку под чешую, прошла под кожей и сантиметрах в 30-ти у головы — вышла. Сильная рыбина, считай, совсем не пострадав, так рванулась вперед, что, не будь резинового амортизатора на гарпун-лине, разорвала бы себя или вырвала у меня ружье из руки. Я бросился за ней, стараясь ослабить натяжение и рывки. Догнав, хотел схватить ее обеими руками, но тогда надо выпустить ружье, а это чревато...
Пока раздумывал, щука, испугавшись моей близости, вновь рванулась вперед. Со второго раза я схватил ее за глубокие глазницы. Уже на кукане она толкалась, будто хотела заставить меня плыть в нужном ей, а не мне, направлении. На одном из двух толстых стволов дерева, постепенно уходящих в глубину, вдруг увидел лежащего сома. Ничто не мешало мне хорошо прицелиться, но в рыбину я не попал. Стрела прошла прямо над сомом и вонзилась в мореную древесину. Вытащить ее сразу не удалось, пришлось расшатывать и раскачивать. В это время удравший было сом развернулся и медленно проплыл под деревом, у которого я трудился, то есть прямо подо мной. При желании мне ничего не стоило дотянуться до него рукой. Видеть рядом такую добычу и оказаться безоружным — тяжелое испытание для азартного охотника. Наконец, я освободил стрелу и поспешно зарядил ружье.
Откатился немного назад, чтобы не намутить и метрах в пяти ниже по течению вновь полез в сплетение веток этого поваленного дерева. И представляете, стоит мой сом! Такое впечатление, что он был во мне уверен, потому и вел себя столь беспечно. После второго промаха, стреляя едва ли не в упор в эту неподвижную, крупную мишень, я был так расстроен, что фактически прекратил охоту и поплыл к лагерю. Надо было срочно ремонтировать ружье.
Следующий день мы посвятили переезду на новое место (выше по течению километров на двадцать) и подгонке снаряжения. Отрегулированная техника плюс рыбное место, на котором мы оказались, дали хорошие охотничьи результаты. Кроме двух язей, двух щук, одна из которых немного не дотянула до 5 кг, я за тот заплыв добыл трех сомов. Небольших, к сожалению: самый крупный чуть более б килограммов.
Увы, тут тоже не обошлось без сложных ситуаций. Гарпун-линь у самой втулки, которая бегает по стреле, немного перетерся: разорвались несколько капроновых ниток из плетеного шнура. Я это видел и отметил про себя, что надо бы заменить гарпун-линь на новый. Но не сделал. И вот, когда стрелял сома, который расположился в ветвях подводного куста, я чуть было не был наказан за халатность. Уже удерживая в руках более или менее успокоившуюся рыбину и проткнув ее иглой кукана, я увидел, что выходящий из сома гарпун-линь безвольно висит обрывочком... Стрелу, как только снесло течением поднявшуюся муть, отыскал торчащей из основания куста. Линь был оборван именно в том, ослабленном месте, возле скользящей втулки. Обрывки гарпун-линя я связал морским узлом — удавкой и подстрелил после этого еще двух сомов, щуку и язя.
Очередной охотничий день был полной противоположностью предыдущему: за четыре часа охоты — лещ, линь и маленький соменок. Ничего более приличного даже не видел. Дело в том, что участок реки, на котором я в этот день охотился, был, по моим представлениям, не слишком подходящим для рыбы. Открытые большие плесы с такой глубиной, что обильная подводная трава на дне уже не росла. Вдоль берегов узкие полоски жесткой водной растительности. Прибрежных кустов, подмоин, завалов — нет. Одним словом, совсем не вчерашняя река. А днем раньше я охотился там, где речка была привлекательной как для рыбы, так и для охотника. За счет узкого русла течение здесь усиливалось. Небольшие, скорее, маленькие плесы, заросшие рдестом всех разновидностей, кувшинкой, водяной гречихой, заполненные хрустальной водой и залитые ярким солнечным светом, следовали один за другим, как бусины на нитке. Стаи верховок, окуньков и, особенно, ярко наряженных красноперок, всюду плавающих среди травы, делали эти подводные оазисы похожими на большие аквариумы. От остального мира река отделена густым пойменным лесом и прибрежным кустарником по левому берегу, а по правому, со стороны вплотную подступившей степи — высокой стеной камыша. Подходов к воде нигде нет и это увеличивает ощущение оторванности от людей и цивилизации, ощущение, что ты вдруг очутился в затерянном, сказочном мире. Переходы от одного такого оазиса к другому настолько узкие и незаметные среди стены камыша, что я не сразу находил правильный путь. Несколько раз эти проходы были полностью скрыты сверху наклоненным камышом, и превращались в узкие подводные тоннели с сильным встречным течением. Не всегда удавалось за один нырок преодолеть все расстояние и тогда, удерживая трубку рукой, я с силой проталкивал ее через потолок тоннеля, чтобы глотнуть воздуха, отдышаться и плыть дальше — к очередному затерянному миру.
В самый удачный охотничий день, кроме нескольких язей и рыбцов, моей добычей стали четыре сома. Два из них по 10 кг, два — поменьше. Всех сомов я нашел висящими в траве у самой поверхности. На том участке пойменный лес исчезает, и река после затяжного брода входит в камышовое русло. По обоим берегам за зарослями пятиметрового камыша — выжженные степи, больше похожие на пустыню. По крайней мере, когда мы заезжали на Жигулях к месту начала охоты, то машина и на проторенной дороге, и на заросшей колючками обочине и бездорожье постоянно вязла в песке. Еще не влезая в воду, я уже изрядно устал, толкая автомобиль. Но за земные трудности я сполна был вознагражден, очутившись в воде. На выходе из первой же протоки столкнулся со стаей рыбцов. Стрельба по этой рыбе ввиду ее постоянной подвижности и незначительных размеров сложна и хорошее попадание доставляет спортивное удовлетворение. Подстрелив три штуки и, оставив в стае самую крупную с отметиной от моей стрелы на спине, поплыл дальше.
Анализируя охоту того дня, сравнивая ее с предыдущими и последующими, я пришел к выводу, что, вероятно, сомы расположились в более светлых (по сравнению со старыми бобровыми норами, например) зарослях травы из-за того, что день был пасмурный, темный. К середине охоты, если, выплывая из короткой протоки в очередной омут-плес, я обнаруживал пусть незначительное по размерам скопление травы, но с густой, плотной "крышей", то почти наверняка знал, что найду там сома. Чаще всего они забирались в темную крышу и там, опустив немного хвост, зависали в горизонтальном положении. Как раз по характерному силуэту хвоста чаще всего сома и обнаруживаешь. Один очень солидных размеров хвост я увидел в 20 сантиметрах от своей маски, но не сбоку, а точно сзади. Куда стрелять — совсем было непонятно. Сом почувствовал меня и, виляя хвостом, спокойно ушел в траву. И так как уверенного выстрела сделать было нельзя, я вынужден был отпустить желанную добычу. Найти ее потом, естественно, мне не удалось.
Любую рыбу, в том числе и сома, надо снять с гарпун-линя и пересадить на кукан. Операция эта не простая, особенно там, где нет возможности встать на дно. Именно так и было в этих омутах, берега которых образовывали заросли камыша, сплошным частоколом поднимающиеся с глубины полтора метра, да еще наклоненные к середине реки. Обычно это бывает так. Сом, пытаясь уйти, перекручивает и запутывает гарпун-линь. Когда кажется, что силы его иссякли, я начинаю вращать скользкую рыбину в обратном направлении. Почти распутаешь, но сом выскользнет из рук, крутанется — и вся моя работа насмарку. Начинай все сначала. Наконец, распутал и наколол его на кукан. Теперь задача — продеть стрелу через пробитое в рыбине отверстие и расцепить стрелу и добычу. Когда уже все почти сделал, сом, немного отдохнув, вновь вырывается и теперь уже запутывает гарпун-линь и веревку кукана вместе...
Когда я таким образом возился с одним из сомов, он неожиданно и очень оригинально рассчитался со мной за собственное поражение. Глубина позволяла встать на ноги, при этом над водой находилась только моя голова. Я довольно крепко удерживал рыбу за переднюю часть тела, так как использовал продетую через нее стрелу. Сом, оказавшись вниз головой, вскинул свою заднюю половину над водой, размахнулся и мягким, но большим и сильным хвостом влепил мне великолепную пощечину. Я, конечно, опешил от подобного “человеческого” обращения, но ничуть не обиделся, а даже развеселился. Такая охота уже похожа на борьбу соперников, а не безоговорочное подавление слабого сильным.
В этот день сразу после выстрелов по сомам, я обязательно выставлял левую руку и прикрывал ею маску, вернее, голову, как это делают атакующие боксеры. Не хотелось вновь получить удар в голову широченной мордой сома, как это было днем раньше: неожиданно пронзенная стрелой рыбина не выбирает куда ей броситься. С последним 10-килограммовым сомом мне справиться под водой никак не удавалось. Руки и ноги путались в траве, она удерживала за плечи и налезала на маску, лишая зрения. Рыба сорваться не могла, но ранение было легким, в хвост, и потому она отчаянно наматывала длинные нити рдеста на себя и гарпун-линь. Кроме того, мои движения сдерживались двумя куканами, на которых уже было много добытой крупной рыбы. Я понял, что пересадить сома на кукан под водой мне не удастся и начал выбираться на берег. Однако как я уже упоминал, понятие "берег" здесь было условным. Подтягиваясь за склоненный камыш, я использовал все свои бывшие гимнастические способности и вполз наверх. Ласты не снимал, так как только используя их большую площадь, можно было встать на склоненные стебли камыша и не провалиться: под ногами до дна было не меньше метра. Грузовой пояс со свинцом, маска с трубкой, перчатки, заряжалка — все удерживалось на этой импровизированной плавучей платформе. Где-то в реке, между стрелой, которую я также закрепил в камыше, и плавающим ниже по течению ружьем, на гарпун-лине находилась моя последняя добыча. Подтянуть, распутать и водрузить ее на кукан теперь уже не составило никакой трудности.
Немного отдохнув (плавал я уже более 4-х часов), вновь погрузился и отправился без задержки вниз по течению к началу своего сегодняшнего маршрута. Там снял с себя гидрокостюм, одежду, спрятал все в траве и кустах и босиком, в одних плавках, потопал по степной, пыльной дороге к нашему походному лагерю. Чуть позже на машине с товарищами мы забрали все снаряжение и добычу. Друзья восторгались и радовались моему сегодняшнему успеху.
(с) Дом Рыбака - 2001